Началось: Окружение Путина вывозит деньги чемоданами. Что происходит?

В эти дни появилось сразу два любопытных сообщения о тайных операциях с какими-то странными наличными деньгами — миллионами «бесхозных» долларов и сотнями миллионов евро. Прокурор Ниццы заявил, что российский олигарх Сулейман Керимов, обвиняемый в отмывании денег и уклонении от уплаты налогов, ввозил во Францию чемоданы с наличкой — по 20 млн евро в каждом, - пишут vesti-ua.net, с ссылкой на rusjev

А по сведениям русской службы «Би-би-си», генерал ФСБ Олег Феоктистов в прошлом году для раскрутки «дела Улюкаева» одолжил у таинственного знакомого инвестора чемоданчик с $2 млн, который тот лично принес к зданию «Роснефти».

Феоктистов своего спонсора не назвал, и вина Керимова пока не доказана. Поэтому конкретных персонажей мы трогать не будем, но попытаемся поразмыслить о том, почему с деньгами условного Иванова, Петрова или Сулейманова происходят сегодня такие приключения. Ведь конкретные олигархи приходят и уходят (Абрамович давно «ушел» со своими деньгами в Англию), а путинский режим остается. И судьба его в значительной степени зависит именно от движения валютных чемоданчиков.

Как вести себя состоятельному г-ну Сулейманову в наших условиях, не описывается ни в одном учебнике менеджмента. Выбор стратегии предполагает учет конкретных реальных возможностей осуществления коммерческой деятельности, страхование бизнеса от текущих политических рисков и перспективы долгосрочного инвестирования. В нынешней России оптимальный вариант — разделить капитал на «три кучки».

Деньги из первой кучки вкладываются в бизнес. Как бы ни ругали российскую экономику, она до сих пор худо-бедно приносит инвесторам доходы. Ведь мы живем, хлеб жуем, иногда даже с маслом. Апокалиптические прогнозы времен ввода санкций не сбылись. Рынок не рухнул. Делать деньги на нем можно. И Сулейманов их энергично делает. Главной угрозой для него являются не санкции и не падение нефтяных цен, а российская власть, которая может бизнесу способствовать (как, скажем, в случае с Ротенбергом) или препятствовать (как в случае с Ходорковским).

Чтобы оказаться ближе к «казусу Ротенберга», чем к «казусу Ходорковского», наш Сулейманов должен умело тратить деньги из второй кучки, которая предназначена для инвестирования в политику — то есть в поддержание и укрепление путинской системы. Для Кремля и г-на Сулейманова это процесс взаимовыгодный. Кремль фактически получает от сотен или даже тысяч Сулеймановых неформальный бюджет, а Сулейманов — временные политические гарантии неприкосновенности своего основного капитала.

Каждый вариант политического инвестирования представляет собой заслугу в укреплении режима. Можно отдать деньги генералу Феоктистову, чтобы ущучить опального министра Улюкаева. Можно вложить средства в кампанию «оппозиционной» Ксении Собчак, чтобы унылые президентские выборы выглядели веселее и явка избирателей на них возросла. Можно помочь строить в провинции всякие объекты к чемпионату мира по футболу, которые никогда не принесут прибыли, но все равно полезны, поскольку это личная прихоть Путина, считающего, что так он повышает репутацию России. Можно создать «фабрику троллей», чтобы влиять на информационное пространство, то есть поливать грязью в интернете всех, кто предлагает здравые идеи по реформированию страны. Можно нанять каких-нибудь «джентльменов удачи» для решения проблем в горячих точках постсоветского пространства или Ближнего Востока, поскольку после их работы удача вдруг отворачивается от тех политиков, с которыми Кремль поссорился…

Я перечислил здесь лишь самые очевидные направления вложения средств для условного г-на Сулейманова. Это то, что почти не скрывается. То, о чем прямо говорится в прессе либо благодаря журналистским расследованиям, либо даже потому, что на это обращают внимание сами власти. Нетрудно догадаться, что подобных малоизвестных или даже совершенно тайных дел, где востребованы деньги г-на Сулейманова, намного больше. Существуют Сулеймановы областного или районного масштаба, обеспечивающие правильный исход выборов или комфортную среду управления для губернатора. По большому счету мы даже не можем отличить, где заканчиваются инвестиции в региональную политику и начинаются вложения в личные развлечения и отдых всяких высокопоставленных деятелей. В дома «приема делегаций», фактически являющиеся их личными виллами. В благосостояние различных чад и домочадцев.

Если существуют частные деньги, которыми может воспользоваться генерал для решения важной государственной задачи по поимке коррумпированного министра, то никакой государственный контролер не сможет обнаружить, когда эти «госзадачи» переходят в обычное взяточничество, на котором греют руки сами же бдительные генералы. Но это еще полбеды. Главная проблема состоит в том, что обращенные в черный нал и не учтенные государством деньги могут легко перемещаться через границы, если г-н Сулейманов сочтет бесперспективным долгосрочное инвестирование в нашей стране.

Вот тогда третья кучка денег грузится в большие чемоданы с расфасовкой не по «мелочи», не по $2 млн, как в «деле Улюкаева», а сразу по 20 млн евро. И отправляется для покупки роскошных вилл на Лазурном побережье, плодородных виноградников в Тоскане, комфортабельных квартир в центре Лондона и всего прочего, о чем уже есть немало информации в прессе. А также того, о чем пресса пока не знает. Какой-нибудь прокурор в Ницце теоретически может обнаружить русские деньги и поставить вопрос, не преступные ли это капиталы. Но прокурор российский их никогда не обнаружит, поскольку прекрасно понимает, что хождение разнообразных чемоданчиков с налом является способом реализации важнейших государственных задач. И лучше в эти задачи свой нос не совать. Целее будет.

На самом деле у всех наших олигархов, генералов и министров цель вывода денег за рубеж лишь одна. Они понимают, что в России сейчас можно срубить большие бабки и застраховать их на какое-то время с помощью вложения части капитала в политику Кремля. Однако никто не ждет, что здесь можно будет нормально жить в долгосрочной перспективе. Жизнь для людей с чемоданчиками начинается в том западном мире, который они агрессивно ругают, но на самом деле обожают.